А наши попытки избежать её.

В юности прекрасна непосредственность.
Ты не знаешь что это, ты не знаешь, чего ожидать от этого и как себя вести.
С возрастом ты костенеешь, и мысли твои сковывает холод праздной уверенности в собственном познании. Что — sic! — конечно же лишь глупая ложь.

В юности было много чарующих знакомств. Эти люди приходили и уходили из твоей жизни так быстро, что даже не успевали оставить о себе нечто большее, чем смутное прерывистое воспоминание пропитанное июлем, молодостью и улыбкой. Одной из тех улыбок, в которых расплываешься жадно пригубив счастья. Откинувшись назад, ты лежишь на спине, следишь за плывущими облаками, и на твоих губах несмело проявляется она.

Потерянная нежность.
Сидя в четырех стенах, я не испытываю нужды в общении. Мне хватает тебя и тех редких диалогов о работе или об общих целях или шутливых обсуждений чего-то.
Я хочу купить домой высокое двухметровое дерево. Со стволом и чтобы крона была только сверху — на последнем полуметре. Густая. Как на Тенерифе. Это рождает счастье.
Прости, что я никогда не делал тебе чай. Прости, что так далек от самого себя.
Прости, что так надменен в своём глупом презрении к мелочам.
А мелочами можно назвать всю жизнь...

https://vm.tiktok.com/CeKPM5/

Но все божественные законы направлены против природного, естественного хода вещей.
Природа жестока и беспощадна.
Бог милосерден и всепрощающ.
Об этом стоит задуматься.

Долго думал, почему я больше не пишу в блевничке.
Ну во-первых я больше не езжу по полтора часа в маршрутках)
Во-вторых мне как-то по-девичьи стыдно стало вот так прилюдно обнажаться. Девственность вернулась ко мне)
В-третьих боязнь быть превратно понятым.
Таким образом становится понятно, что основной причиной, о ужас!, является необоснованный страх.
Мне 35. Это кризисный возраст. Все мужчины в этом возрасте задаются вопросами — когда я повернул не туда, почему я здесь, кто все эти люди.
Впрочем, я прожил эти 35 лет как я хотел я.
Ни жертвуя, ни прогибаясь. Нормально. В своё удовольствие. Удовольствия наглотался вволю.
Надо бы закончить тему про кризис — смешно это всё конечно. Жалкие попытки размутиться на пустом месте. Единственное, что может утешить сейчас это семья. Но это почти невозможно. Потому что женятся все в 20-25, а мужчинами становятся после 30. А выбор мальчика и мужчины — это два разных выбора. Таким образом природа задумала скомпенсировать повышенную смертность мужчин — чтобы одного мужчины хватало минимум на две женщины. Жутко и прозаично. Как и всё естественное.
И вот вроде как нужно начать всё сначала с новой возлюбленной, а бросать то как... и вот тут то и ломается тонкая нить называемая «надеждой на крутую жизнь». Все мальчишки в детстве мечтают о моциках, телках и бабле. А получают кредиты, артроз и нелюбимую бабу. Но и это правильно. Тогда было бы недостаточно мотивации у альфачей. Впрочем, неважно. Я просто не могу понять... я что реально такой один? Я же не делал ничего особенного. Нельзя сказать, что я жестко говорил «нет» и тд. Я же просто старался быть честным с самим собой. Слишком даже копался в себе, в причинах своих действий. Как же так вышло, что я доволен результатом?

Продолжу потом.

Представь себе, что всё конечно.
Представь каково это — жить в трепетном ожидании конца.
Представь себе сотни плачущих мужчин шепчущих как один «простите меня, я больше так не могу».
Представь себе несбыточность и преступление.
Когда речь идёт уже не о десятках лет.
Космическое одиночество под минорный рояль.
Когда струи дождя не могут погасить пламя слёз.
Когда в грязи ты стоишь на коленях в грязи и гневно сжимаешь кулаки.
Тайланд. Страна улыбок. Байков и падтая.

Война, предательство и страх)
Просто есть люди ада.
Так живут. Так поют. Так умирают.
В этом нет ничего сверхъестественного.
Естество. Забавное слово.

Пойду почитаю.
Это всегда заебист.

Сколько может вынести человек?
И когда происходит этот момент, когда можно сказать «с меня хватит» и не быть осужденным?

Когда то друг подарил мне кораблик. На день рождения.
Этого друга нет.
Однажды кораблик уронил другой мой друг.
Отломав крепление кормовой шлюпки.
Этого друга тоже нет.
Недавно неловким движением была отломана фок-мачта.
Я склею кораблик. Клеи сейчас — огого.
Овсянников — отличный клей. Ещё есть Капустин, Голубцовский. Тоже ничего.
Кораблик будет выглядеть целым.
Но ебыный ты в рот блять!

Сколько лет я испражняюсь в интернет?
Почти стихи.
Не ну реально?
Неужели непонятно всё ещё, что всё — пустое.
Я бью себя кулаком в голову.
Хватит, хватит, пора перестать.
Кораблик должен плыть.
Он и сейчас плывёт резво рассекая волны.
Но при малейшем потемнении неба...
Он наливается черными думами.
И нет их тяжелей.
Вот снова, вот опять...
История повторяется.
Это невыносимо!
Невыносимо!
Когда я уже смогу сказать «с меня хватит»?
Когда будет окончена эта сансарическая хуеверть?
Когда же я наконец сойду с ебучей орбиты и уплыву в холодный космос.
Для того лишь, чтобы через миллионы астрономических лет бесконечного холода раствориться в свете умирающей звезды.
И попасть туда ГДЕ ЭТИ БЛЯДСКИЕ ЗАКОНЫ НЕ РАБОТАЮТ!!!

Обожаю читать книги про какие-то титанические труды и стройки, которые закончились ничем.
Всё, знаете ли, прах. Ничто не стоит ничего.
С детства приучен к обесцениванию. К недостижимости идеала.
Сколько в моей жизни было отелей?
Больше ста наверное. За август их будет пять.
И в каждом ты оставляешь кусочек своей ауры. Кусочек своей жизни.
И кусочек своей веры в постоянство.
Меня травмирует то, что у меня много обуви и одежды.
Ведь хожу я всегда в одном и том же.
Меня травмирует большое количество личных вещей.
И вообще — любая стабильность. Но на самом деле я её боюсь.
Боюсь привыкнуть.
Наверное, апогеем стабильности является собака.
Это точно также как маникюр на моих ногтях — он появится только после моего исцеления.
И станет его отличительным знаком.
Я теперь понимаю, что это нормальано.
Иметь собаку.
Свою собственную собаку.
С которой гуляешь в любую погоду.
Но это возможно, да?

А я ведь люблю жизнь.
Прилетаешь и заказываешь такси.
Приезжает старый старый красный гольф.
Среди сплошных шкод суперб — таких продолговатых обтекаемых серебристых сигар — такой вот пенечек красный угловатый попердывая подъезжает.
И водитель там по имени Любос. Болгарин. Румын. Тролль, лжец.
Загорелый до черна. Лет под 60. В голубых минишортах.
Везёт тебя так, как будто за нами гитлер.
Рука тянется пристегнуться, но нельзя.
И едешь, значит, гремя по булыжникам мостовой. И лицо горит. Толи от давления, то ли от гнева, то ли от перегрева.
Высаживает тебя у отеля, а отель — в лучших традициях нью-йоркского нуара. Пошарпанный такой. Потасканный. Во всем это.
Но люди милые работают и приветливые. И приятные.
Портье смотрит на твой ролекс, на луивьюттон, на айфон и даже на обложку паспорта. И не понимает — почему этот отель.
Ты достаешь платиновую карту. Почему этот отель?
Почему мне нравятся истрепанные диваны просиженные тысячами чешских жоп?
Чем любы мне изборожденные столы?
Энергия... словно камень пролежавший тысячу лет в самой глубине пизды матери природы, эти вещи сочатся энергией, жизнью, историями.
Мне кажется, одиночество — условное одиночество — свело меня с ума. Но я отчетливо слышу тонкие песни старины.
Твердые прочные вещи отслужившие свой век, подлатанные и вновь отправленные в бой. Но нет. Я опять добавляю трагизма, излома.
А здесь его совсем нет.
Просто очень круто. Очень, очень круто.
Видеть, дышать, ощущать.
Это так много.
Так много.
Много.